Долго я собиралась, но наконец - собралась.
      И посмотрела одного из «Франкенштейнов». Это был «Франкенштейн: Ли Миллер».
      Спектакль произвёл на меня огромное впечатление. Я ведь в театре вообще уже не помню когда была, а это как-никак постановка одного из лучших. Да ещё с такими звёздами!
      Отсутствие русского языка совершенно не мешало. Во-первых, были титры, а во-вторых, актёры так играют, что язык вообще не был нужен - и так всё понятно...
      Большой спойлерСпектакль буквально сразу втянул, будто вобрал в себя. Эта кроваво-красная аура тревоги, крови, тайны... Голая сцена... Люстра! О боже, их люстре можно петь оды - это огромный сияющий, нависающий над залом свод из тысяч ламп, будто скопление звёзд - мерцающий, ослепительно вспыхивающий, тревожно гонящий волны света... Ах! Просто ах! Вращающаяся середина сцены, меняющая наклон, да она, похоже, ещё и металлом покрыта - по полу там летели и гасли искры огня, вспыхивал костёр (настоящий!).
      А как великолепно была сделана сцена пожара! И вообще, спектакль радовал моё сердце минимализмом, тщательно выстроенным освещением и цветом. Великолепно.
      Об актёрах я вообще молчу.
      Первая же сцена, сцена рождения Создания... Она была чем-то вроде сыра - наслаждением на грани отвращения. Бенедикт сыграл и выстроил её настолько... физиологично что ли..., что смотреть было трудно, меня почти тошнило, но оторваться было невозможно. А когда он вдруг пополз на руках, будто у него были перебиты ноги, он полз как собака: упрямо, не понимая, что не так, не крича, молча - у меня просто сердце переворачивалось от жалости. Он пытался вставать на ноги, падал, нелепо дёргался, снова вставал - ходульный, нескладный - и снова падал... А потом вцепился зубами в циновку, и стало очевидно, что он смертельно, по-звериному голоден, и не знает, что такое еда, а ему так нужно! Господи... Это была чистая трагедия. Я уже во время той сцены возненавидела Виктора Франкенштейна за эту детскую беспомощность и не понимающую себя боль...

      К заметкам на полях - Бенедикт красивый парень. (Открыла Америку, да?) У него спортивное, но не перекачанное тело, а-а-а-а-атличная задница и такие большие... ой, молчу! )))) Ну, а что вы хотите, он же первую сцену отыгрывал в одной набедренной повязочке телесного цвета. И когда вставал на четвереньки, и когда выделывал все эти трюки... Ну как тут не рассмотреть? )))))) (Кстати, с ужасом представляю, сколько же он терял в весе за один спектакль... Роль Создания физически очень трудна...) И её так много... ))))))
      Собственно, первую половину спектакля Бен целиком тащил на себе. Все его переживания, его взросление, его неискушённость, прямолинейные рассуждения, чистые детские определения мира. "Луна одинокая". "Люди меня ненавидят". "Я хороший". Это так наивно, он словно ребёнок: перепуганный, забитый, но действительно - очень и очень хороший.
      Он даже убивая, остаётся хорошим и совершенно невинным, ему не просто сочувствуешь, его не просто оправдываешь, нет, эти убийства вообще воспринимаются наоборот - это не он, это убивают ЕГО.
      Существо и Франкенштейн, Создание и Создатель - они абсолютно противоположны.
      Виктор Франкенштейн в исполнении Миллера (Оговорюсь сразу, что именно в его, я же не знаю, как эту роль сыграл Бен...) довольно прост. Характер у него без закидонов, сильно обделённый по эмоциональной амплитуде, кажется, что он вообще не способен чувствовать ничего, кроме голого сияния разума. И ненависти. Он ужасно умный и отвратительно убогий. Он не ощущает вины, он вообще не чувствует ответственности за своё создание! Для него Существо - вещь, иногда - вещь опасная, и только... Виктор не то, что его не любит и не сочувствует, ему даже в голову не приходит такая возможность, она за гранью его мира. Мира Франкенштейна.
      А Существо... о, это что-то с чем-то. Вот если Виктор совершенно обделён эмоционально, то Существо наделено эмоциями более чем. Да, оно глупее (это видно в их разговорах с Виктором), оно не в состоянии просчитать все последствия своих действий, не понимает всех хитросплетений окружающего мира - но это и естественно, что взять с ребёнка, пусть и способного, и быстро учащегося, но отвергнутого миром... Но, несмотря на это, Существо более мудро, в нём будто живёт взрослый: терпеливый, помнящий, любящий, щедрый... Понимающий, что в жизни - главное. Знающий, как избежать пустоты.

      И их отношения с Виктором (ах, эта бодрящая капля слеша, которая проявилась в самом конце!))))))) - это именно та тема, которая обрамляет, придаёт завершенность идее, замыкает всё на себя, сводит все смысловые линии спектакля к одной... Их отношения - это подлинная трагедия. И не в слеше тут конечно дело, всё в тысячу раз глубже и проще... Ведь тут парадокс - Существо более зрело, а потому и более зависимо. Оно не может отказаться от любви и не может БЕЗ... А Виктор без него прекрасно мог! Он и от людей-то после эксперимента прятался не потому что тосковал по созданию, а потому что напугался результата и трудно переживал своё «поражение». Он вообще прекрасно может без кого бы то ни было. Ни отца он не любит, ни невесту. (Я, грешным делом, даже подумала - вот будет финт ушами, если Элизабет втрескается в Существо, плюнув на Виктора! Нет, всё-таки фикрайтер - это диагноз. ))))))) Это было бы... правильно. Существо способно любить. Ну, и кто из них после этого урод? У Виктора было всё! И он всё это презрительно отвергал. У существа - ничего. А ведь он мог это принять и ответить...
      Они с Франкенштейном - альтер эго.
      Ведь даже пластика! Миллер двигается чётко, резко, как-то геометрично-правильно. Даже когда он мечется - это такой сухой рисунок продуманных рациональных движений. А Бенедикт мне большей частью напоминал животное: с обилием нелепых телодвижений, неуклюжестью, ему как будто было интересно, а что ещё можно сделать вот этой конечностью. А той? И это сохранилось до самого конца спектакля - он двигается в том же стиле даже в самой последней сцене. Впрочем, иногда он мне напоминал растение: корявое, неудобное, с торчащими ветками.
      Абсолютные противоположности. И мне страшно даже не того, что у Существа не получилось семьи, что он потерял надежду на её создание: в конце концов многие люди проходят через нечто подобное, это - по большей части обычный, хотя и печальный опыт. Страшна его зависимость от Виктора. Зависимость безусловная, неизлечимая, как смертельная болезнь. Я так и вижу, как они замёрзнут на полюсе, в объятиях друг друга, а Виктор до конца будет шептать «ненавижу»...

      Пиратское видео. Финальные поклоны.