Название: Человек эпохи Возрождения
Автор: julia-sp
Канон: РПФ
Пейринг: Леонард Нимой/Закари Куинто, Уильям Шатнер
Категория: слеш
Жанр: романс
Рейтинг: NC-17
Саммари: Закари Куинто очарован Леонардом Нимоем
Размер: мини
На ФБ фик был выложен в
этом посте.
Человек эпохи Возрождения.
О нём так говорят. А он... С одной стороны – не особо успешный актёр, с другой – живая легенда. Он словно освещает всё вокруг себя, добродушно смеётся, молчит, слушает, и люди незаметно и неизбежно попадают под обаяние его спокойствия и тепла.
читать дальшеОн же... Он – просто Зак. Да, он известный актёр, но на фоне мистера Нимоя Зак кажется себе нелепым недоразумением.
Однако, как бы мал он ни был, именно ему играть Спока, и поэтому он ходит за Леонардом как хвостик. И смотрит. И чем дольше смотрит – тем чётче понимает – недостижимо. Его Споку никогда не стать таким...
Тот вулканец – холодная глыба логики, излучающая океан тепла, и это тепло его, Леонарда, и чтобы повторить это, надо умереть и заново родиться уже в его коже. Ведь истину не сымитируешь.
– Но Закари, твой Спок и должен быть другим. Всё развивается, не надо бежать за ушедшим.
И Зак яростно протестует, что ничего не ушедшее, да как Леонард вообще может так говорить!
Потому что мир-то ведь тоже надо пожалеть, нельзя же чтобы из него уходило такое...
Постепенно они становятся ближе и говорят чаще, и уже не только о фильме. Болтают о всяком, смотрят фотографии...
Женщины в этом альбоме невообразимо толсты. Зак задумчиво листает страницы.
– А ведь красиво.
– Красота есть везде, – спокойно замечает Леонард.
– Абсолютно?
Взлетает элегантная бровь. И Зак читает «Думай сам, мальчик»...
...– Знаешь, я гей.
Леонард сморит немножко печально, а потом качает головой.
– Неважно, какой ты ориентации. Важно, чтобы ты был самим собой.
– А почему так грустно?
– Жаль, что столько времени и сил приходится тратить на сражения за очевидное.
– И эти сражения не всегда увенчиваются победой.
– Верно, но тем и прекрасна жизнь.
– Горе и страдания делают жизнь прекрасной?
Леонард смеётся, и от тёплого этого смеха Зака ведёт. Мог бы – опустился бы на пол, обнял его колени и просидел так всю оставшуюся вечность...
– Мне напомнить тебе сказку Андерсена о седьмой жемчужине?
И Зак улыбается в ответ, отдавая, что позволено: блеск глаз, жар взгляда...
Сколько людей хотело его? Сколько сходило с ума? Скольким он принадлежал?
И...
Были ли среди них мужчины?
Зак почему-то уверен, что да. Леонард равен бесконечности, и в его мире бал конечно же правит любовь.
А у любви нет правил. Она сама себе и правило, и закон.
Вот, например. Билл-л-л... Мистер-р-р-р Шатнер-р-р-р...
Двух более непохожих людей, чем Шатнер и Нимой, представить себе сложно. Билл – буря и натиск, он земной настолько, насколько это вообще возможно. И Леонард на его фоне кажется ещё более возвышенным и иномирным. И Зак – хотя ему это и нелегко – вынужден признать, что сам он гораздо больше похож на Шатнера, чем на Нимоя. Его натура и суть – хотеть, владеть, здесь и сейчас. Сделать своим, отстоять, выдержав все бои и закрепив право. И тем неприятней предполагать, что Шатнер и Леонард возможно... Но об этом лучше не думать, потому что иначе, – видит бог! – он сыграет сцену удушения капитана вовсе не с тем актёром, с которым предполагалось!
Билл смотрит на него своими буравчиками глаз и видит всё. А Зак безуспешно пытается тренировать маску вулканской бесстрастности...
...– Мальчишка тебя хочет.
Леонард чуть улыбается, скользит взглядом по Биллу и думает о чём-то своём.
– Ты слышал, Лен?
– Ты меня в этом обвиняешь, что ли? – тихо смеётся тот.
– Ну...
– Билл, напомнить тебе, что сам ты в возрасте Зака трахал всё, что шевелится?
– Так то – я.
Лен похлопывает его по руке.
– Капитан Кирк во всей красе.
Билл тянет виски и привычно ворчит:
– Им надо было и меня пригласить в этот фильм.
– Пожалей детей, их же совсем не будет заметно, если в кадре появится Мистер Суперзвезда.
– А я не согласен. Детей нужно держать в чёрном теле, иначе они наглеют. Ты погляди на этого юнца!
Лен тоже пьёт виски и улыбается.
– Дело житейское.
– Знаешь, временами я сомневаюсь, что ты – еврей. Откуда столько буддистского спокойствия?
– Ты сомневаешься в моей национальности? – Леонард принимает игру и тут же начинает мурлыкать «Семь сорок».
Билл не выдерживает и хохочет. А потом принимается подпевать...
...А вот Заку как-то вовсе не до смеха. Они с Шатнером напоминают ему двух быков, которые заявились на одну лужайку и начали примериваться – кто сильнее. И Зак вовсе не уверен, что эта схватка не проиграна им изначально. К счастью у Билла полно своих проектов, и появляется он редко.
– Давай сыграем в этой рекламе! Спорим, я сумею грохнуться в обморок не хуже мистера Шатнера!
Леонард смотрит на него своим глубоким взглядом и мягко говорит:
– Тебе вовсе не нужно соревноваться с «мистером Шатнером», каждый из вас хорош по-своему. И ты прекрасно упадёшь в обморок, я уверен.
И Зак падает в обморок столько раз, сколько требуется дублей. А потом ещё разочек.
На бис.
...Поразительно, но к Сьюзен Зак почему-то совсем не ревнует. Он знает её и знает, что она сделала для Леонарда. Он любит её за это и воспринимает как помощницу, как сообщницу в заговоре «Сделать Леонарда счастливым».
А сейчас они вдвоём с Леонардом смотрят «Ленивую песню», и Зак восхищёно хохочет.
– Ты просто потрясающ! Какой засранец! Давай ещё разочек!
И когда клип отыграл уже бог знает в который раз, он спрашивает:
– Тебе легко было показывать себя вот таким?
Леонард пожимает плечами.
– Возможно это наследственное. Евреи всегда умели посмеяться над собой – если бы не эта способность, мы бы не выжили. Очень трудно сохранить себя, если у тебя нет дома.
Сколько ему веков? Эпох? Тысячелетий?
Человек – вечность...
– Ты помнишь?
– Я был ещё мал.
Но есть «Голда...» И есть его работа о холокосте. И все эти благотворительные проекты...
Он так щедро отдаёт себя миру!
А ему? Ему?
И Зак ломается. Надвигается на Леонарда, Лена... Жарко дышит в губы, смотрит так откровенно и с такой жаждой...
Он готов выслушать любой приговор и принять любую казнь.
Леонард чуть качает головой, но в его взгляде не отторжение, а нежность. И капля печали.
– Мальчик, ты помнишь, сколько мне лет?
А сколько ему? Да нет же, у Возрождения может быть только один возраст – юность!
И он тянет через голову его белоснежный свитер, и в эту секунду ему даже не нужен секс – близость Леонарда – чудо, от которого перехватывает дыхание. И Зак чуть не плачет – такое это счастье.
Его напор и страсть разбиваются об эту белоснежность, разлетаются тысячей горячих жемчужин, и он покрывает поцелуями бархатную кожу, обнимает хрупкое тело, касаясь так невесомо и бережно, будто боится совершить святотатство.
Из глаз Лена уходит печаль, там только радость и принятие, бесконечные и безбрежные – нырни, насколько хватит сил! до дна всё равно не достать...
И он ныряет. Жадно прикусывает соски, ласкает грудь и умопомрачительно прекрасные руки – Зак готов клясться всему миру, что эти руки, со всеми следами пережитого, руки, которые держали и грубую шофёрскою баранку и волшебную кинокамеру, которые гладили зверят и управлялись с рубанком – эти руки квинтэссенция совершенства. Почти прозрачные, неземные, прекрасные... Он выцеловывает и ласкает пальцы до бесконечности, пока Лен не смеётся:
– Зак, я же не вулканец.
И Зак нависает над ним, обжигает дыханием, смотрит глаза в глаза.
– Ты – ВСЁ.
Прилив нарастает. Он жаждет отдать себя целиком, передать Леонарду частичку своей молодости, силы, подарить наслаждение! И он ненасытно целует и вылизывает, сжимает и невесомо гладит – умирая от любви, забыв себя...
Леонард сам закидывает ногу на его плечо и взмахом руки указывает «Смазка там».
Зак ловит эту руку и целует, и трётся об неё лицом, словно огромный кот. А потом рывком подаётся куда показано, и хватает смазку.
Он растягивает Леонарда так бережно и нежно, что тот кажется начинает сердится:
– Я же не стеклянный.
– Ты хрустальный... – голос Зака хрипит, и едва договорив, он втягивает в рот член Леонарда, уже наполовину возбуждённый, он применяет всё своё искусство, и Лен откидывает голову, даря ему первый стон.
И Зак молит, окончательно обезумев:
– Позволь мне без резинки, прошу, пожалуйста! Я проверялся, я чист!
Непереносимо думать, что между ним и Леонардом будет хоть какая-то преграда, пусть даже это и тончайшая плёнка латекса.
– Конечно, – соглашается Леонард, и от его спокойного доверия щиплет глаза.
И когда Зак входит наконец, то дрожит от нетерпения и страха, что всё же причинил боль. Но тонкие руки обнимают его уверенно и спокойно, а глаза смотрят с улыбчивой насмешкой.
«Не бойся»...
Он двигается мощно и ровно, как прибой. Найдя нужный угол, бережно ведёт Леонарда к крещендо. Желание то накатывает жаром, то чуть отступает, даря ещё немного крох выдержки. Они целуются, и Зак не в силах оторваться от этих чувственных губ. Но дыхание Леонарда вдруг меняется, он чуть откидывается, выгибаясь, и бархатными тисками сжимает его член.
– Зак... – на выдохе, и он отчаянно толкается, чтобы продлить наслаждение Лена, слышит тихий стон и срывается сам...
Оргазм кажется бесконечным. Он дрожит и сжимает в руках тонкое тело, рычит в сгиб шеи, всё ещё не в силах поверить, что всё это – реальность...
...Но позже – взмокший, беспомощно счастливый, – он тихонько бодается головой в плечо Леонарда, и тот, улыбаясь, треплет его по загривку.
И Зак наконец затихает. Он знает – его страсть и жажда жизни растворятся в океане мудрости и любви Леонарда. И в этом огромном океане среди прочих появится новое течение – течение по имени Зак. 
-
-
04.11.2015 в 17:54-
-
04.11.2015 в 18:20-
-
10.11.2015 в 20:06-
-
10.11.2015 в 20:34