Кэпостарковский кинк-фест - это такая трава, что не упороться невозможно. А если ты и до этого был упорот, то вообще тушите свет.
    В общем, я на него набрела, и в одной отдельно взятой голове случился локальный катаклизм. За десять дней я написала четыре текста. Четыре, Карл!!! Это при том, что я и один порой пишу недели две-три... А тут - как из пулемёта.
    Просто заявки офигенно хорошие. Нет, фесте были и просто постельные кинки, но и сюжетных заявок хватало, а я это о-о-о-очень люблю!!!  ~Морфея~,  JoeEva, спасибо, что накурили!

    1. Тони\Стив. Дайте Тони топа. да пожестче!Тони\Стив. Дайте Тони топа. да пожестче!
    Стёб, крэк и абсолютное безобразие. Трава дымится, автор безумен, можете травить дустом. На фесте текст выложен здесь.

    Тони жил на свете уже достаточно долго и привык к тому, что жизнь удивляла его крайне редко. Циничный и трезвый взгляд на вещи, умение первым ломать границы и вводить невозможное в ранг обыденного изрядно этому способствовали.
    Но жизненный опыт также говорил, что события остаются предсказуемыми в обычной ситуации, а если рядом с тобой вдруг объявляется ходячая аномалия – жди опасностей, ужасностей и прочих неприятностей.
    И удивления горстями.
    Роджерс как раз был из разряда аномалий. Этот до жути правильный зануда каким-то образом постоянно проламывал грани реальности, и всё вокруг шло кувырком. Тони и сам был не дурак ломать, но к тому, что это делает кто-то другой, он не привык. И если сначала ему это было забавно и интересно, то потом эти бесконечные русские горки изрядно поднадоели.
    Одна беда – действовали они как наркотик. И отвязаться было – никак.
    Таким образом милая, добрая и всё и понимающая Пеппер была поставлена перед необходимостью понять ещё один нехитрый факт – Тони Старк влюбился в Капитана Америку.
    Он и сам был в ужасе от такого выверта, но реальность в очередной раз взбрыкнула, и вариантов у него осталось только два – либо удержаться в седле и продолжать скакать по ухабам, либо спрыгивать.
    Нетрудно догадаться, что он выбрал.
    Получив благословение Пеп, сдобренное запахом валерьянки и взглядом, полным ужаса, Тони отправился совершать свой подвиг. Он был готов брать упрямца измором, осадой, массированным атаками, хитрыми подкопами и прочей приключенческо-романтической белибердой, но чёртов Роджерс опрокинул все его понятия о мире ещё раз и сдался без боя.
    Наивно так сдался – распахнул глаза, словно девочка-ромашка, порозовел и разве что лепетать не начал.
    От сочетания такого поведения и внешности несгибаемого амбала мозг вынесло напрочь. Так что Тони недолго думая воспользовался правом победителя и галантно пригласил свою добычу в постель.
    И вот тут его ждал ещё один сюрприз.
    Нехилый такой сюрпризище, от которого дипломированный герой-любовник впал в ступор.
    Оказывается, на свете бывают фригидные мужчины.
    Нет, кэп не прятался от него по тёмным углам, не отбивался. И слава богу, потому что без костюма он сделал бы Тони одной левой. Но лежал в кровати бревно бревном и на все нежные ласки партнёра только ресницами махал. Это было, конечно, мило и трогательно, но как-то маловато.
    На все заботливые вопросы, какого, собственно, хрена, кэп только смущался и норовил забиться под матрас. Выуживать его оттуда было тем ещё геморроем, так что первую «брачную» ночь Тони закончил запыхавшимся и измотанным, вот только совсем не тем, чем бы ему хотелось.
    В дальнейшем квест повторился, так что все надежды на то, что мистер «Я родился сто лет назад» попривыкнет и станет более отзывчивым, увяли на корню.
    Лучше бы у него член увял.
    Хотя нет. Не надо.
    Главное, днём во время службы кэп был как кэп – командовал, рулил, гонял людей, был самим собой, но стоило только перевести общение в горизонтальную плоскость, его как подменяли.
    Тони пытался заходить с флангов, был добрым, понимающим, даже устроил этому балбесу романтический ужин при свечах... Эффекта это не дало. А от ужина его ромашка-незабудка вообще оцепенела прямо за столом, так что о постели Тони в тот раз и не заикнулся.
    И... ну... В общем, не железный же он?
    То есть, конечно, железный, но не в этом смысле.
    Он вспылил. Наговорил гадостей, спросил, на кой чёрт им такие отношения?
    Стив его выслушал.
    И смылся из башни.
    Как говорится, ушёл без шапки в ночь холодную.
    Что хорошего в характере Тони, так это то, что он – отходчивый. Вот разозлит его какой-нибудь злодей, он костюм нацепит, голову злодею открутит, а после сразу же его простит.
    Так что хватило его сердитости ненадолго, минут на пятнадцать, и мысли «Ну и катись колбаской» быстренько сменились на «Где его черти носят?» Он набрал кэпов мобильник и немедленно обнаружил, что кэп оставил его в своей комнате. И вот тут уже задёргался всерьёз.
    Нет слов, бояться за самого лучшего бойца в мире, гуляющего по ночному Нью-Йорку, было как-то глупо, но любовь, как известно, отшибает соображалку напрочь. Так что Тони напряг Джарвиса, а тот – все камеры наблюдения в городе... и кэп обнаружился у входа в Центральный парк.
    И тут бы ему плюнуть и отправиться спать... Но вдруг где-нибудь там под кустом притаилась коварная Гидра?
    Костюм он напяливать не стал, это всё-таки был бы перебор. Пошёл так.
    Унылый кэп сидел на пустой лавочке и выглядел так одиноко и бесприютно, что немедленно захотелось погладить его по головке, дать молочка... Тьфу ты, какая пошлость...
    «Прости меня, пожалуйста, я больше не буду» внезапно застряло в глотке – рядом с кэпом на лавочку плюхнулась какая-то дамочка. Она благоухала дешёвым парфюмом и жвачкой, сияла разноцветными волосами и кажется была подшофе.
    – Классная ночь, приятель!
    Кэп тускло угукнул.
    – А ты чего скучаешь? У тебя всё ОК?
    Кэп уныло кивнул.
    – А, врёшь, я вижу! – обрадовалась девица. – Давай, выкладывай, я сегодня добрая! – она, раздухарившись, стукнула себя в мощную грудь. – Психологические консультации от рыжей Бетси!
    И она чуть не упала с лавочки. Кэп её поймал и посадил обратно.
    – А ты ничё так, приятель! – она двинула его плечом и принялась строить глазки.
    Кэп совсем скукожился.
    Тони оперативно вспомнил про черепашек-ниндзя, и ловко затаился за деревом.
    – Ну давай, давай, колись, чего там у тебя случилось? – Бетси умостилась поудобней и выдула пузырь жвачки. – С девчонкой своей поссорился, а?
    Кэп тяжело вздохнул.
    – Он меня бросил.
    – О, – удивилась она. – У тебя был бойфренд? А чего бросил? Ты буйный что ли?
    Кэп задумался.
    – Ну... немножко.
    – Ты его побил? – восхитилась она.
    – Нет!!!
    – Может, ты алкаш?
    – Нет. Слушай, я пойду.
    – Куда? – она вцепилась в кэпа мёртвой хваткой и опять чуть не упала. Кеп снова усадил её на лавочку.
    – А почему он тебя бросил, а?
    Кэп совсем увял.
    – Меня все бросают. Кому я нужен, я – некрасивый.
    Чего?! У Тони отвисла челюсть. Некрасивый? Этот идиот себя в зеркале хоть раз видел?
    Бетси как раз сейчас пыталась исследовать внешность кэпа. Задача была сложноватой, потому что глаза у неё косили.
    – Нормально ты выглядишь. Фигура хорошая... – она деловито пощупала бицепс. – Тебя в детстве наверное дразнили.
    – Дразнили.
    – Во! Это ты и запомнил! А это всё фигня! Вот у меня подруга есть, Дороти. Она маленькая была ну просто замухрышка замухрышкой – ножонки кривенькие, волосики тусклые. Её и знать никто не хотел. А потом она как выросла! Ка-а-ак похорошела! Просто звезда экрана стала! По ней все парни сохли, но фигушки, никому не обломилось. И так им и надо, козлам! Вот! И ты плюнь! Все они ка-а-а-а-азлы!
    – Тони не козёл, – воспротивился кэп.
    Бетси задумалась.
    – А он тебя любит? – подозрительно спросила она.
    – Не знаю. Может он просто так...
    – Эх ты, ничего не понимаешь. Слушай, вот мужики, они как? Если он с работы приходит и даже на еду не смотрит, а сразу цап тебя за сиську и постель – значит, любит! А вот если то и сё... Я своего старика так и бросила. Больно много холодильником интересоваться стал.
    Кэп задумался.
    – Он ужин...
    – Ужин что... – рассуждала Бетси. – Когда мужик влюблён, он ничего не слушает, он как танк! Ему вообще всё до лампочки, лишь бы сексом заняться! Ой, меня мой старик попервоначалу где только не нагибал! И знать ничего не хотел – могу я, не могу. Значит, однажды...
    У кэпа запламенели уши.
    – Я... это... Бетси, я пойду? Тебя до дома проводить?
    – Не. Чего я дома забыла? Там скучно. А вот ты иди домой и смотри!
    Кэп вздохнул, потоптался и побрёл прочь.
    Тони хмыкнул.
    – Джарвис, пришли мне костюм.


    ***
    План действий, план действий... А чего – план действий? Сиськи у кэпа, конечно, нет, но зато имеются другие... выпуклости.
    И не слушать возражений? Гм... Да легко!
    Так что явившегося наконец блудного кэпа около комнаты поджидал разъярённый носорог. Ну, в смысле железный человек. Ха! Тот даже рта открыть не успел.
    Вышибать двери – чудесное развлечение. Правда раньше Тони всё больше потолки и стенки ломал, но двери – это тоже ничего. Да и кэпова тушка в полёте смотрелась очень горячо. А вот кровать нам придётся сменить, да-с...
    Костюм раскрылся, выпуская его на волю.
    – А...
    – Заткнись!
    И тут же заткнул его сам.
    – Я скучал, – решил поставить в известность, попутно раздирая несчастные кэповы штаны. – Не смей больше так сбегать. Вдруг там Гидра.
    Кэп потрясённо молчал.
    Молчал, когда Тони заводил его руки за голову, молчал, когда, рыча от нетерпения, растягивал пальцами, зацеловывал ключицы и грудь. И только член национального достояния гордо вздымался, что твой флагшток. Шикарно!
    Тони азартно двинул пальцы глубже, ага, вот она, родимая...
    Кэп ахнул и залил спермой весь живот.
    Молодец!
    Опомнится ему никто не позволил – Тони вылизал, укусил, ух ты, а кэп, оказывается, и стонать может!
    Стоны отлично заглушаются поцелуем. А целоваться ты не умеешь... Ничего, учись, салажонок!
    Кэпу пока было не учёбы – у него снова встал. У этого чуда биологии, похоже, не только регенерация скоростная...
    – Готов? – спросил Тони.
    И тут же вошёл. Вбивался мелкими толчками, прижимал всем весом, яростно шипел:
    – Я тебя, блядь... люблю... Слышишь?
    У кэпа закатились глаза.
    Ага, не слышит. Ничего, повторим.
    И он повторял всю ночь. Повторял, заставляя кончать раз за разом, повторял, кончая сам. Выстанывал, выкрикивал и опять повторял, закидывая его ноги на плечи, прижимаясь к спине... Даже облизывая кэпов член, повторял, хотя говорить с набитым ртом мама не велела.
    Устал, замотался...
    Но к утру, кажется, убедил.
    – Джарвис... Позвони Фьюри, скажи, что мы сегодня заболели. Пусть сам пока с мировым злом разбирается.
    Кэп дрых с блаженной улыбкой на лице.
    Эх ты, ромашка моя, фиалка...
    Он плюхнулся рядом и провалился в сон.
   
    Интересно, какой сюрприз его ждет завтра?..



    2. Жена Клинта не пошутила, Тони и Стиву приходится ночевать в одной комнате и спать в одной постели. В одной небольшой, с слишком мягким матрасом, постели. Стива, внезапно, начинает умилять, какой Тони обычный, в майке и боксерах, без свой брони, каким он кажется беззащитным. Жена Клинта не пошутила, Тони и Стиву приходится ночевать в одной комнате и спать в одной постели. В одной небольшой, с слишком мягким матрасом, постели. Стива, внезапно, начинает умилять, какой Тони обычный, в майке и боксерах, без свой брони, каким он кажется беззащитным.
    На фесте текст выложен здесь.

    В детстве у него был плюшевый мишка. Старый, заплатанный, с вытертой шерстью. Он был его компаньоном по сну лет примерно до пяти. Делся потом куда-то...
    Куда, не вспомнить. Удивительно, что всплыло в памяти сейчас. Может из-за Тони?
    Стив сидел на мягкой, семейной, до последней щепочки гражданской кровати. Не вписывался он сюда, чувствовал себя, как слон в посудной лавке – как бы ненароком чего не развалить. Всё тут было какое-то хрупкое, странное, чужое. Лоскутный половик. Кукла в углу. Матерчатый абажур. Весёленькие занавесочки.
    Но есть обстоятельства. И он, полураздетый и смущённый, готовился тут ко сну.
    Вместе с Тони.
    А что было делать, комнат в доме не хватало, кроватей – тоже. Беннер до сих пор ёжился и сторонился всех, так что ему выделили отдельные апартаменты. Стив бы с удовольствием сбежал спать на сеновал или в сарай, но тут уж миссис Бартон горячо запротестовала. Он не хотел огорчать эту милую женщину, вообразившую, что она – плохая хозяйка, раз гости разбегаются из дома по сараям... И остался. Кто его знает, как бы на неё это подействовало, она всё же в положении, и Стив неосознанно боялся причинить какой-нибудь ущерб.
    Тони, узнав, что им придётся ночевать вместе, только хмыкнул и пожал плечами. И теперь полоскался в ванной, гремя там чем-то и тихо разговаривая сам с собой.
    Стив стянул сапог и тихонько поставил его на пол. Кровать была односпальной, с бельём в цветочек, с мягчайшим матрасом – сидеть на ней было очень неуютно.
    Каково же тут будет лежать...
    – Ну, я всё, – Тони появился на пороге. В майке, боксёрах, немного растрёпанный и распаренный после душа. Какой-то он был удивительно домашний.
    Как тот мишка.
    Подошёл, оглядел кровать, картинно задрал брови.
    – И как мы должны тут спать?
    Стив пожал плечами.
    – Хочешь, могу уйти.
    – В сарай? Там холодно. И мыши.
    – Ну, мыши – не самое страшное в жизни. Могу уйти на пол.
    – Кэп, кончай. Не изображай тут стоика.
    Но... нерешительно топтался рядом с постелью, словно пловец перед слишком холодной водой.
    – Ладно...
    Забрался, укутался в одеяло так, что только глаза торчали. Стив с любопытством смотрел. Тони честно оставил ему половину кровати.
    Он вздохнул и неторопливо улёгся рядом.
    – Ну-ка... Нет уж, давай одеяла побольше. Тебя в детстве мама учила делиться?
    Повозились, попихались... Притихли.
    За окном заунывно трещал какой-то сверчок. Дул ветер, занавеска неслышно колыхалась... Тони молчал так плотно, что казалось, даже не дышал.
    А ведь он ничего и никогда не берёт из рук, подумалось внезапно. И вообще старается держать с людьми дистанцию. Очень незаметно, но всё же.
    – Тони, слушай, если тебе некомфортно или неудобно, я, правда, переберусь на пол. Ничего страшного. Вдруг ты не можешь спать не один?
    – Эй, – тот сердито обернулся. Только сердитость это была какая-то ненастоящая. – Ты меня совсем уж за какого-то неврастеника держишь. К твоему сведению я спал с Пеппер, и это она сбегала из нашей постели, а не я.
    – Почему сбегала? – удивился Стив.
    – Ну... – Тони как-то неловко пожал плечами и притих. Взъерошенный, и немного костлявый, словно воробей под застрехой. Забился, прячется... Стив с нежностью смотрел на него, борясь с желанием обнять и погладить по голове, уверяя, что всё будет хорошо.
    – Сперва из-за реактора, – прошептал Тони. – Он же светится, спать мешает. И жёсткий. Однажды у неё рука мне под грудь попала, пальцы отдавило... А потом из-за моих костюмов. Я тогда систему дистанционных вызовов налаживал, они и прибегали иногда в спальню, пугали её. Чего улыбаешься? Смешно?
    – Смешно. Я представил, как они тут рядом стоят. Словно рыцарские доспехи в замке.
    Тони приподнял голову и оглядел комнату.
    – Да, тут бы точно не помешало.
    Они прыснули со смеху.
    – Впрочем, всё это ерунда, – отмахнулся Тони. – Я всё равно чаще засыпал в мастерской, в гордом одиночестве.
    – У тебя и там кровать есть?
    – Да ну, какая кровать... То за рабочим столом уснёшь, то у компьютера. Устаёшь, отключаешься...
    – Эх ты, плейбой.
    – Я ещё и миллиардер. А деньги просто так не зарабатываются.
    Стив хмыкнул.
    – Думаю, ты торчишь в мастерской не из-за денег.
    Тони долго молчал.
    – Правильно думаешь, – прошептал он наконец. – Я просто не могу по-другому. Оно не отпускает, Роджерс. Понимаешь? Когда накатывает, ты... просто...
    – Вот и хорошо. Вот и славно, и пусть не отпускает. Это же твоё, Тони, это нормально.
    – Да? – Тони смотрел удивлённо. – И это ты мне говоришь? Да вы же чуть голову мне из-за Альтрона не открутили!
    – Ну, положим, голову тебе хотел открутить Тор. Что ты хочешь от горячего асгардского парня? Он из-за жезла расстроился.
    – И ты мне так легко простишь все последствия?
    – Ты гений, Тони, а у гениев и ошибки... масштабные. Но не надо бояться их, не надо предавать свой талант.
    – Ты что, уважаешь гениев?
    – Уважаю.
    – Но ты не понимаешь. Я ведь, если... Я – сумасшедший учёный, Стив, а это чревато.
    – Ну... Хочешь, я за тобой присмотрю? Так тебе будет спокойней?
    – Ты же не разбираешься в технике.
    – А мне и не надо. Я и так пойму, поверь.
    Тони не стал возражать. Повозился, посопел...
    – Тогда может и к лучшему, что ты в башню перебрался. Вот скажи, чего ты так долго ломался? Гордость заела что ли?
    – Да нет, что ты.
    – А что? Тебе у меня неудобно? Так скажи, я велю Джар... – он осёкся. – Чёрт...
    Стив потянулся и погладил его, поникшего и несчастного. Не по голове, как хотелось... По руке. И торопливо заговорил:
    – У тебя всё удобно, не беспокойся. Просто тихо очень.
    – Так это же хорошо...
    – Для учёного хорошо. А для солдата не очень.
    – Тебе маршей что ли по ночам не хватает?
    Стив фыркнул, оценив шутку.
    – Обычного шума. Машин, голосов...
    – Не понимаю.
    – Я же в бедном районе рос, там вечно то ругался кто-то, то кастрюлями гремел, то дети кричали. А потом фронт, там и вовсе – машины, танки едут, переклички часовых. А то и бомбёжки. Тишина – это только там, за линией фронта, когда лишний раз спичкой чиркнуть боишься, потому что за каждым кустом смерть.
    Тони внимательно слушал, блестел глазами.
    – Я не думал... Боялся? Ты же суперсолдат.
    – Я-то супер... А остальные? А я их вёл на Гидру. И их сверхвооружением, укреплениями... А они – обычные люди.
    – Как же ты...
    – Вот так. И рисковал, и был осторожным, сколько мог, но только это война, там всё не запланируешь. Понимаешь, фронт – он въедается. Мне хорошо с тех пор спать на земле, она твёрдая, надёжная. И в компании – грели мы друг друга. Да и спокойней, когда чувствуешь рядом товарища.
    – А как же, ну... личное пространство?
    – А оно у нас было. Одно на всех. Там не уединишься, Тони, всё делаешь на глазах других – и ешь, и... А ранения? Перевязывали, на руках таскали, опростаться помогали. Какое там личное пространство.
    – Тебя тоже ранили?
    – Конечно. Только на мне всё заживало быстро. Я не бог, Тони, я обычный человек.
    – И боишься холода.
    Стив вздохнул.
    – Давай спать.
    – Что тебе показала эта ведьма?
    Он молчал так долго, словно решил вообще не отвечать.
    – Я видел, что все погибли... Тони, ты что?
    Тот смотрел в темноту, замерев, словно под дулом автомата.
    – Давай, и правда, спать.
    – Ты тоже это видел... – догадался Стив. – Так вот почему Альтрон.
    – Знаешь, – вдруг оживлённо сказал Тони. – Если ты не любишь тишину, одиночество и холод, давай я теперь всегда буду с тобой спать! А что? Это отличная идея! Я прекрасная компания, я тёплый, а уж тишины со мною и вовсе не бывает!
    У Стива такой красивый смех... Тони даже залюбовался.
    – Замечательно придумал, – отсмеявшись, похвалил Стив. – А когда ты уснёшь в мастерской, я буду относить тебя в спальню.
    – Ты меня не поднимешь!
    Ответом ему был ироничный взгляд.
    – Вот чёрт. Кажется, я попал.
    – Сам напросился, – хладнокровно ответил Стив. Но улыбался он при этом до ушей.
    Они снова повозились, устраиваясь поудобней, Тони прижался спиной к груди кэпа и почувствовал, как тот обнимает его поверх одеяла.
    – Доброй ночи.
    – Ага.
    Было тепло, тихо и уютно. Тикали ходики, за окном по-прежнему дул ветер. И было не страшно. Завтра они со всем разберутся и непременно победят. И вообще всё будет хорошо.
    Уже засыпая, Тони услышал:
    – Знаешь, в детстве у меня был плюшевый мишка...



    3. Тони\Стив. Дайте Тони топа. да пожестче!Тони\Стив. Дайте Тони топа. да пожестче!
    В этом тексте Тони-топ, но даже близко нет никакого "пожёстче". Упомянут нон-кон, но без ужасов. Тони – гений и философ, и очень взрослый человек. На фесте текст выложен здесь.

    У Стива ледяной профиль. Чёткий, будто излом наста, искрящийся колючим светом. И в глазах его холод и синь вечной зимы, словно льды, в которых он спал так долго, проросли внутрь.
    От него веет мёртвой стужей.
    Сейчас Капитан Америка – это морозная глыба, айсберг, неумолимый, безжалостный, могучий, намертво выстывший изнутри.
    Ложь...
    Он не был таким.
    Он был... горячим. Весёлым, непосредственным, живым. Добрым другом с тёплой улыбкой, казалось, он даже воздух согревал вокруг себя. И спокойствие его было спокойствием летнего луга, безмятежного солнечного дня. Он и сам был как летний день – щедрый, безудержный, яркий.
    Но... вот.
    Окно – стеклянная стена, холодный кристалл, уходит в пол у самых ботинок. Тони смотрит на город и пьёт кофе. Кофе дымится, он чёрный, но нет – сейчас это ледяная жижа, вязкий тягучий гудрон. Отражение в стекле – отстранённый человек, стоящий над миром в разреженной выси холодного неба...


    ***
    Никто так и не узнал, почему взлетела на воздух та база. Да это никого и не волновало. Он сказал, что в бою зацепил трубопроводы, и объяснение приняли – главное, что кэп был спасён. Выговорили разве что за то, что сорвался нему один.
    Один – это хорошо. Он резко ведёт плечами, вспоминая, что увидел в той камере, где держали кэпа. Отчаянный, повёрнутый внутрь себя взгляд, содранную кожу на запястьях – он рубил тяжёлые гранёные браслеты, а внутри всё клокотало от ненависти и жажды убийства. Он старался не смотреть на остальное.
    На ноги, покрытые кровью. На синяки. На прокушенные губы.
    – Наташа как... – хрип, шёпот...
    Сволочи!
    Хреново быть гением – ты сразу понимаешь всё. Кэпа бы им было не взять даже в этом положении, его бы убить раньше пришлось, но ему соврали, что Наташа тоже в плену.
    – В порядке она, жива и здорова. Всё хорошо, отдыхай.
    Выбравшись за стены, он уложил его прямо на траву.
    – Подожди меня, я скоро.
    Кэп не ответил. Смотрел на высокое небо, на солнце...
    А он вернулся и методично принялся за работу.
    Заблокировать выходы.
    Остановить внешнюю вентиляцию.
    Перерубить газопровод.
    Замкнуть энергосистему.
    Надеюсь, вы хорошо порезвились. Вот только за удовольствие надо платить.
    От взрыва содрогнулась земля.


    ***
    Сканирование обнадёжило – переломов у кэпа не было. Или были, но успели срастись. Он поставил капельницу, ввёл обезболивающее... В том, что ты – гений есть и свои плюсы, – ты учишься быстро и умеешь так много...
    Он перебрался за штурвал джета.
    В госпиталь решил не везти. Помог добраться до своей комнаты в башне.
    – Помочь ещё? – спросил, переступив порог.
    Кэп молча покачал головой.
    Кровь его он отправил на анализ. Трясся – а вдруг... мало ли... Но – обошлось. То ли эти твари были на подбор здоровы, то ли практиковали безопасный секс.
    Пусть в аду теперь практикуют.
    Кэп отлёживался двое суток. А Тони двое суток держал оборону: отшучивался, оправдывался, принимал нагоняи, показушно балагурил... Но даже на этаж к кэпу никого не пустил.
    Джарвис присмотрит. Совсем оставлять кэпа одного он боялся. Кто знает, вдруг он из окна шагнёт...
    Не шагнул.
    Вышел из комнаты через двое суток – подтянутый, выбритый, собранный.
    И вот такой ледяной.
    Что удивительно, другие ничего не заметили. На вопросы команды о плене, кэп коротко ответил: «Допрашивали» и молча выслушал шутки и прибаутки насчёт идиотов, которые не на того напали.
    И всё вошло в обычную колею.
    Только вот холодно ему теперь было. Всё время – холодно.
    Исчезли улыбки по утрам и заботливые взгляды «выспался ли неугомонный гений», пропала вечерняя болтовня ни о чём и взаимные подколки. Спаррингов тоже не стало... Кэп возвращался с базы заполночь – чужой, отстранённый – коротко кивал и исчезал у себя.
    Сколько он ещё так продержится?
    Тони бы посоветовал ему сходить к психологу, если б не понимал, насколько это всё безнадёжно. Не выйдет, не поможет... Кэп будет справляться сам. Вот только справится ли...
    Но смотреть на это спокойно Тони не собирался.
    Кэп ведь ещё так молод, так мало видел и знает. Что у него в жизни-то было? Ответственность, да война? Слишком большой груз для такого молодого человека. А теперь ещё и это?
    Нет.
    Нет.


    ***
    Он поднимает голову и прислушивается. Где-то вдалеке заработал лифт.
    – Сэр, капитан Роджерс в здании.
    – Слышу, Джарвис, запаздываешь с отчётом.
    Шаги у него чёткие, рублёные. Встал в дверях, будто на преграду наткнулся.
    – Тони.
    Они смотрят друг на друга через огромную комнату, залитую тусклыми синими сумерками.
    – Ты рано.
    – Канун президентского дня. Сегодня закончили раньше, завтра отдыхаем.
    Как он и думал. Боже, храни Америку.
    Кэп коротко кивает ему и уходит прочь. А Тони прислоняется затылком к ледяному окну, спиной ощущая ждущую позади голодную пропасть.
    Чтобы взлететь – надо прыгать. Но кэп его друг, и он стоит любого риска.
    Тони отклеивается от стекла и направляется в его комнату.


    ***
    – Тебе чего?
    Он смотрит настороженно, из-за плеча. Хочет вышвырнуть, конечно. Но надо отдать ему должное – сперва всё же решил спросить.
    Теперь надо беззаботно улыбнуться и поболтать перед его носом бутылкой.
    – Пришёл за президентский день выпить. Ты ведь патриот?
    – Тони.
    – Ну что мне, в одиночку надираться? Давай, Роджерс, поддержи компанию.
    Стив терпеливо вздыхает.
    – Мне нет смысла пить. Ты же знаешь.
    – Предусмотрено, – и он извлекает резную фляжку. – Асгардская выпивка, Тор из своих запасов отжалел.
    Стив холодно усмехается.
    – Однако ты подготовился. Ладно, подожди.
    Через пару минут он выходит из ванной уже в гражданской одежде. Его ждёт накрытый столик – бутылка, фляжка, нехитрое угощение...
    – Ну, давай.
    Первый тост, второй, третий... Тони щедро подливает Стиву в стакан, почти не даёт закусывать, и болтает обо всякой ерунде. И следит, следит внимательно из-под ресниц, подмечая малейшие изменения на раздражённом лице.
    Есть.
    Вероятно сам он от ядрёного торова пойла уже давно валялся бы в отключке. Стив лишь слегка расслабляется – чуть мягче становится линия спины, углы рта опускаются угрюмо, и взгляд замирает в одной точке.
    Молчать вдвоём – правильно. Сумерки давно превратились в ночь, далёкий город сияет нарядными огнями.
    – Ну, хорошо, – вдруг говорит Стив, – ты меня напоил. И что теперь? Будешь уверять, что всё в порядке?
    Умница. Им просто невозможно не восхищаться.
    – Нет, не буду, – качает он головой. – Какой уж там порядок. Но вот то, что случившееся – не конец света, точно.
    – В самом деле?
    – Говорю, что есть.
    – Ты не знаешь, каково это! – вдруг яростно выплёвывает Стив.
    – Знаю.
    И Стив замирает, споткнувшись...
    – Что?..
    Тони кривит губы. Ну, вот и всё. Прыгнул? Теперь лети.
    – Шесть лет назад, – говорит он в мёртвой тишине, – меня захватили в плен террористы. Знаешь, давай-ка выпьем.
    Они пьют и Тони неторопливо продолжает:
    – Они хотели, чтобы я делал им оружие. Я отказывался. Сначала они меня уговаривали, потом пытали. Но я был намерен сдохнуть, но не давать им в руки «Иерихон». И тогда они...
    Он усмехается одеревеневшими губами.
    – Арабы... Мусульмане. Для них обычное дело насиловать женщин. Врагов, видимо, тоже. Они ненавидят мужеложство, но для меня сделали исключение.
    Бурбон густой смолой темнеет на дне его стакана, горчит ядом воспоминаний.
    – Наутро мне объяснили, что умереть не дадут. Что у них ещё много... желающих. Что они будут... и дальше. Пока я не соглашусь.
    – И тогда ты начал делать броню... – голос Стива ломается.
    – Точно. А знаешь, что было самым трудным? Остановится. Когда я выбрался из пещеры, и они попытались меня расстрелять. И Инсен уже погиб, а я включил огнемёты. Мне было трудно перестать убивать...
    Он выпрямляет спину и расправляет плечи.
    – Но я смог. Понимаешь, в мире есть не только ненависть и страдания. Я это пережил и живу дальше. Следы остались, конечно, наверное, на всю жизнь останутся. Например, я не могу находиться в толпе без брони, если гаснет свет, паниковать начинаю...
    – А кто-нибудь?..
    – Нет. Даже Пеппер не знала. Ты – первый, кому я сказал.
    – И как же ты...
    – Работа помогла. Техника. Жизненный опыт, всё-таки я не был невинным юношей. Тебе, конечно, трудней. Будет и страх, и боль. Но пойми: неважно, чего именно ты будешь бояться. Главное, чтобы не жизни. Поверь мне, Стив, жизнь прекрасна. Несмотря на всё это дерьмо – прекрасна! А я знаю, о чём говорю.
    Стив смотрит на него и сейчас, когда тьма скрадывает его фигуру, он кажется совсем юным. Мальчишкой.
    Впрочем, он мальчишка и есть. Сколько между ними лет разницы? Сейчас Тони кажется, что целая жизнь...
    Они надолго замолкают. Стив думает, Тони не торопит. Тишина и темнота укутывают их тёплым пледом, и отблески городских огней бросают на потолок разноцветные блики.
    Вдруг Стив встаёт.
    – Тони. Я... хочу попросить тебя об одной вещи.
    – Говори.
    – Займись со мной сексом.


    ***
    Поразительно.
    Вот это смелость.
    Он ошеломлён. Не ожидал: чтобы решиться на такое, самому Тони потребовались месяцы, а Стиву хватило и минуты.
    Его снова переполняют восхищение и гордость за друга.
    – Хорошо, – легко соглашается он. – Если ты хочешь.
    Тони встаёт, и его пальцы чутко ложатся на широкое запястье.
    – Ты что?
    Невероятно. Не шарахнулся, не напрягся. Какая сила духа! И какая доверчивость...
    – Проверяю, протрезвел ли ты. Я не буду заниматься сексом с пьяным.
    – Да, я уже...
    – Тогда разбери постель.
    Спокойная сухость сейчас то, что нужно. Стив привык к армейской краткости, она его успокоит.
    – Джарвис, – говорит Тони, отойдя к двери, – пришли мою аптечку из спальни. А потом сразу же отключись от комнаты капитана Роджерса.
    Через минуту он забирает коробку у младшего брата Дубины и захлопывает дверь.
    Постель уже разобрана, Стив стоит рядом с ней, опустив руки. Тони спокойно ходит по комнате и зажигает ночники, чтобы мягкий свет был достаточно ярок.
    – А Джарвис не обиделся? – вдруг спрашивает Стив.
    – Он же машина, и не умеет обижаться.
    – Я его всегда воспринимал как живого...
    – Ты просто добрый. Ну что, готов? Разденешься?
    Стив судорожно кивает. Ну, вот и страх... Но пальцы, не останавливаясь, расстёгивают пуговицы, и рубашка падает с плеч. Координация, кстати, не нарушена. Кажется, он действительно трезв.
    И какой же он всё-таки красивый... Конечно, Тони и раньше это видел, не слепой же он! Но слишком ценил их дружбу, чтобы желать ещё и секса. Да и держать своё неуёмное либидо в узде с возрастом научился неплохо, но теперь... Эта линия плеч, чистая кожа, гордый поворот шеи... Кэп даже майку ещё не снял, а у него уже пересохли губы.
    Но так нельзя. Нельзя забываться! Сейчас он вступает на минное поле, здесь каждый вздох может быть опасен, а ему нужно помочь Стиву.
    – Подожди, не надо дальше.
    Взгляд у него совсем беззащитный. Из одежды на Стиве остались одни трусы...
    – Хочешь раздеть меня?
    Пусть лучше сам.
    Стив медленно подходит и снимает с него пиджак, жилет, брюки... Брендовая одежда отлично смотрится на ковре.
    Тони глядит Стиву в глаза и говорит:
    – Если захочешь, ты всегда сможешь меня остановить. Достаточно одного слова.
    И мягко толкает на постель – ложись.
    Стив дрожит. Совсем незаметно, но он видит всё, и это хрупкое отчаянное мужество заставляет сжиматься сердце. Тони вытягивается рядом с ним на прохладных простынях и невесомо кладёт руку ему на грудь.
    Поцелуй лёгок, это просто касание, но его тепло буквально бьёт под дых. Запах Стива, смешанный с тонкой коньячной ноткой сводит с ума, и нет ни малейшего желания отрываться от его губ. Впрочем, это и не нужно...
    Стив вздыхает и вдруг отвечает. Робко, неумело, но сердце ликующе подпрыгивает – вот так, умница моя, хорошо!
    На мгновение он отступает, смотрит в глаза, улыбается... Стив всё ещё перепуган, но как же он храбрится!
    – Ты поможешь мне? Я должен понять, что тебе нравится. Дай мне знать, хорошо?
    И немедленно целует в шею. Затягивается запахом, на пробу прикусывает ухо и скользит ниже, к ключицам, груди... Он двигается вслепую, наощупь, составляет карту его тела. И поводыри его – тихие вздохи, да едва заметные движения. Но опыт и навык – отличное подспорье, и скоро уже Стив крупно дрожит, растерянный, оглушённый новыми ощущениями...


    ...А Тони ведёт бой.
    Он собран и сосредоточен – жар желания надёжно отодвинут на задний план и заперт силой воли. Ему нужно намертво переломить в Стиве память об этих тварях! Лаская его, он сражается с ними, отнимает у костлявых призраков их добычу.
    Ничто, ничто в его действиях не должно напомнить Стиву о пережитом, ни единое движение, ни малейший звук! Сейчас и здесь есть место только терпению, спокойствию, нежности...


    Стив немного расслабляется. И Тони позволяет себе вернуться к его губам. Чуть откровенней, но не менее ласково – он мягко целует, гладит щёку, чуть слышно шепчет всякую чепуху...
    Что эти сволочи не делали с ним? Бешеный всплеск гнева – прочь, прочь! Они уже мертвы!
    Но если бы мог, он убил бы их снова...
    Ладонь медленно скользит вниз, туда, где уже побывали губы. Кружит около пупка, касается низа живота. И снова испуганный вздох. Ничего, смотри, это я. Просто я. Не бойся.
    Стив крепко сжимает ноги, он напряжён. Но и возбуждён немного... Тони чуть приспускает резинку трусов, и медленно, сладострастно и напоказ склоняется к его паху и втягивает в рот член.
    Тихий вскрик служит ему наградой. Тони неторопливо ласкает уздечку, смакует, скользит языком вдоль ствола, мягко толкается в дырочку... Остальное не трогает, его руки почти целомудренны... Член наливается тяжестью, Стив судорожно дышит, слегка выгибается, его тело неопытно, и движения хаотичны. Наслаждение захватило его, застало врасплох, отключило разум – сейчас оно разбивает оковы страха перед близостью.
    Это – первый барьер.
    Стив толкается вверх, и Тони добавляет жара – чуть сжимает и поглаживает яички, пропускает член в глотку. Ну, давай же!
    Короткий вскрик, Стива сотрясает оргазм, и как же жаль, что Тони не может этого видеть! Его лицо сейчас должно быть прекрасно...
    Он прилежно вылизывает член, пока тот не обмякает, и лишь после этого подаётся вверх.
    – Как ты?
    Его тут же притягивают в объятья. Кожа Стива покрыта испариной, она мягкая и горячая, а дыхание его – господи, ещё чуть-чуть и Тони начнёт цитировать Песнь Песней...
    – Тони.
    Стив смотрит смущённо, но и с ноткой требовательности.
    – Продолжим?
    Храбрец ты мой. Не остановишься ведь? Ну и характер...
    – Если хочешь.
    И с залихватской улыбкой Тони стаскивает с него трусы и зашвыривает их в угол комнаты. Падает на Стива, комически тискает. Немного дурашливости сейчас не повредит.
    – Ну-ка давай сюда эту подушку.
    – На... А зачем?
    – Ну вот сразу тебе всё и расскажи. Так, попу вверх!
    Стив смеётся и краснеет. Тони критически оглядывает результат.
    – Ну что, поехали?
    Ноги у него, между прочим, тоже красивые. Он бережно массирует их, тычется носом, целует всё ближе и ближе к внутренней поверхности. Нельзя давить, Стив должен всё сделать сам.
    Тот понимает, что от него хотят. Стив борется с собой, да, это трудно и очень страшно. Но...
    У Тони на мгновение перехватывает дыхание – Стив медленно разводит перед ним ноги и смотрит, смотрит прямо в душу. И опять дрожит.
    Но... Ты же веришь мне? Веришь...
    Конечно, гораздо удобней было бы уложить Стива на живот, но это мгновенно пробудет в нём самые худшие воспоминания, так что чёрт с ней, со спиной, которая завтра будет болеть...
    Тони приподнимается, ловит его руку, переплетает пальцы. Стив не сможет его видеть, но зато почувствует...
    Язык нежно касается входа. Обводит, просится внутрь... Ничего, мы справимся, мы вместе, ты же так тогда говорил?
    Его терпение вознаграждается стоном. Прекрасно! Он добавляет пальцы. Слегка, едва-едва. И чуть больше. А теперь смазку. Она хорошая, с обезболивающим эффектом. Не хочу тобой рисковать... А вот сейчас можно и подняться.
    Пальцы теперь мягко погружаются внутрь, гладят, ласкают... Он целует согнутое колено, прислоняется к нему щекой и любуется, не в силах отвести взгляд.
    Стив прекрасен. Он разметался на постели – открытый, страстный, отзывается на каждое движение, кусает губы, его волосы взмокли от пота, напрягаются мышцы, и пальцы комкают простынь... Внезапно он вскрикивает, смотрит слепо, и вдруг цепляется взглядом за Тони, стонет призывно, отчаянно... – а Тони всё повторяет последнее движение, принесшее такое наслаждение, касается простаты – настойчиво, упорно... – Стив мечется, жмурясь от нестерпимой муки, – а теперь обхватить его член... – господи, какой же ты! Всхлипы, вскрики... Он содрогается и выплёскивается, сильно, отчаянно, заливая свой живот и руки Тони.
    Тони чуть не кончает следом. Взгляд Стива плывёт, он, кажется, пытается приподняться, но тело не слушается, и он сдаётся. Тянет руки.
    – Тони... Хочу... Ты... войди в меня... Тони!
    Упрямец...
    – Стив, послушай... – он сам охвачен нестерпимой жаждой, но так нельзя...
    – Нет... Давай!
    Ну что ты будешь с ним делать.
    Он склоняется над ним и быстро шепчет:
    – Тебе будет больно, дурачок. У меня немаленькие габариты, а ты ещё...
    Но Стив отчаянно мотает головой.
    – Ты не понимаешь... Пожалуйста!
    И Тони вдруг отчётливо осознаёт, что сейчас именно та минута, когда рискованней всего не рисковать.
    – Ладно, – выдыхает он. – Как скажешь.
    Желание грозит выйти из-под контроля, и он яростно принимается за дело. Вводит два пальца, три... Ещё смазки, ещё, сильные движения по кругу. Рычит:
    – Смотри мне в глаза!
    Стив смотрит, подаётся, раскрывается... и, кажется, снова начинает возбуждаться.
    – Сейчас!
    Секундное промедление... и он входит, вцепившись в ладони Стива, не отрывая от него взгляда – короткими толчками, чуть замирая... и наконец весь оказывается внутри. Дрожа, он опускается на Стива, обхватывает его плечи и замирает, давая привыкнуть к себе. Тот вдруг тычется носом ему в висок, ищет губы... Тони полустонет-полусмеётся и сдаётся, целует, отбросив всякую сдержанность, заблудившись в эмоциях, раскрываясь... И качает бёдрами.
    Стив принимает его, словно тёплый берег прибой, и отвечает встречным движением. Они сплетаются в объятьях, и мучительный медленный ритм переходит в бешеные толчки, а поцелуи заменяют дыхание. Они движутся, мчатся вперёд, сгорая в агонии желания, прорастая друг в друга, и нет сил разомкнуть объятия и губы. Он впечатывает, вплавляет Стива в себя, открывая нехитрую истину, что это с ним навсегда, что вот так просто, это самый главный человек, его жизнь и гибель, дом и мука, горе и счастье...
    Отчаянный крик и сокрушительное объятье – Стив срывается с отвесного склона... и он бросается вслед за ним...


    ***
    Спустя какое-то время Стив мирно сопит во сне, а Тони сидит рядом и задумчиво перебирает его волосы.
    Сегодня он останется здесь, будет сторожить его. Кошмары вполне возможны, но он не даст им Стива. Ни за что.
    Как знать, может быть, сегодня для них началось что-то новое.
    А может быть, и нет.
    Просто у них в любом случае не будет, но это неважно. Важно, чтобы Стив жил. Не бился с демонами, не умирал в своей ледяной броне, а жил – любил, ошибался, шёл вперёд...
    Если он захочет, чтобы Тони был с ним рядом в этом пути, так и будет. А если нет... Тони смотрит на Стива, любуется его чертами и скульптурной формой тела и рук. Если нет – он отпустит его.
    И будет жить дальше.
    Для него в любом случае ничего не изменится – Стив навсегда останется главным человеком в его жизни, этот след неизгладим. И если будет больно, что ж... Когда прыгаешь – раны неизбежны.
    Но всё равно нужно прыгать...
    Если хочешь взлететь.



    4. Тони узнает из архивных документов, что во время войны Стива связывали любовные отношения с одним из своих подчиненных солдат(только не с Баки, умоляю). Старка распирает любопытство и желание подтрунивать, Стив в шоке, что об этом как-то узнали, да еще и посчитали нужным сделать записи в документах. Неловкие разговоры на эту тему, настойчивый Тони, Стив, который каждый раз пытается сменить тему и недошутки Старка на тему того, что сейчас он сам, вроде как, тоже является солдатом Роджерса. Тони узнает из архивных документов, что во время войны Стива связывали любовные отношения с одним из своих подчиненных солдат(только не с Баки, умоляю). Старка распирает любопытство и желание подтрунивать, Стив в шоке, что об этом как-то узнали, да еще и посчитали нужным сделать записи в документах. Неловкие разговоры на эту тему, настойчивый Тони, Стив, который каждый раз пытается сменить тему и недошутки Старка на тему того, что сейчас он сам, вроде как, тоже является солдатом Роджерса.
    На фесте текст выложен здесь.

    Гений и скука – несовместимые вещи.
    Тони сидел в лаборатории и лениво пялился в экран. Очередной проект застопорился, новых идей не было. Оставалось маяться дурью и ждать, пока мозг отдохнёт и перезагрузится.
    – Лапа-растяпа, не приставай.
    Робот печально опустил манипуляторы. Он последнее время постоянно порывался выступать в роли кормильца, вот и теперь усердно пихал Тони какой-то сэндвич. Делал он это сам или по наущению Джарвиса, оставалось неизвестным – Тони было откровенно лень разбираться. Порой он даже думал, что может быть однажды Растяпа выйдет из-под контроля и устроит бунт машин, гонясь за ним с кастрюлей супа или с тортиком. Но эта перспектива представлялась ему скорее забавной, чем страшной, и совершенно не стимулировала желание вылавливать косяки в растяповой программе.
    Вместо этого он предпочитал коротать свободное время, копаясь в помойке. То есть в секретных базах.
    Он именно так их и воспринимал – потому что ничего чистого там по определению не было. Все спецслужбы тщательно и любовно коллекционировали компромат на друзей и врагов, а уж на собственных сотрудников и подавно, и чтиво было... занимательным.
    Хотя и не прибавляло Тони любви к человечеству.
    Вот и теперь, скривившись от отвращения, он закрыл страничку с досье на одного благообразного господина – в миру светоча и столпа морали. М-мерзость.
    – Лапа, сделай мне кофе.
    Счастливый робот развернулся и резво пошуршал в угол.
    Интересно, хоть один порядочный человек в этих базах есть? Вряд ли – ни во власти, ни в спецслужбах, ангелов отродясь не водилось. Хотя было бы здорово ради развлечения подсунуть им какого-нибудь хорошего человека – пусть бы обломали себе зубки, выискивая его грехи...
    О.
    Кэп!
    Та-а-а-ак... Тони торопливо придвинулся к экрану. Ну, с кэпом-то у них номер не пройдёт, он же весь как на ладони. А отдохнуть, лениво попивая кофеёк под описание его праведной жизни, можно недурно...
    Ага. Роджерс Стивен... Родился... Мать... Отец...
    Он усмехнулся, разглядывая старую фотографию. Не будущий герой, а натуральная щепка. Интересно, у него каска на ушах не висла? Тони видел эту фотографию и раньше, но сейчас разглядывал её с изрядной ноткой ностальгии. Ага, а вот он после завершения эксперимента. Хорош... Хоть на выставку отправляй... Вес, рост, пульс... Как его вообще из лаборатории выпустили? Хотя поди его удержи такого... Первая боевая операция. Без огневой поддержки... Ну да, он же сбежал тогда из своего кордебалета. Интересно, а почему нет фотографии оттуда? Кэп в пачке – вот это было бы зрелище... Освободил 218 человек, захватил 2 самоходные установки, 35 единиц оружия... Господи, ну и бюрократы, они бы ещё подштанники трофейные подсчитали... Возглавил команду... поимённый список... Связь с рядовым Джошуа Тайлером... ЧЕГО?!
    Он закашлялся, подавившись кофе, и Лапа немедленно придвинулся, вопросительно поднимая манипуляторы. Тони отмахнулся.
    Перечитал. Слова не исчезли.
    Торчали нагло посреди экрана.
    Ну, охренеть.
    Выдохнув и покрутив головой, он принялся быстро просматривать досье.
    Подробностей не было. О Тайлере больше не упоминалось, о других связях – тоже. Дальше шли давно известные факты, перечень операций, дата пропажи без вести...
    Он вернулся назад.
    Потом честно попытался представить кэпа и...
    – Джарвис, подними-ка армейские архивы!
    Через двадцать минут рядовой первого класса Джошуа Тайлер был обнаружен. Тони удивлённо разглядывал худощавого темноволосого парня, не бог весть какой выдающейся наружности. Заглянул в личное дело. Тайлер закончил войну в звании капрала и вышел в отставку в сорок шестом. После этого данные о нём обрывались.
    Удивительно.
    Конечно, в том, что Роджерс развлекался с кем-то в постели, ничего такого не было – поклонницы наверняка вешались на него гроздьями, – но чтобы с парнем? В те годы? Ну и ну...
    Стукнула дверь.
    – Тони? К тебе можно?
    Лёгок на помине.
    – Да, заходи... – он торопливо погасил экран.
    Стивен Роджерс, мистер, мать его, безупречность, в обтягивающей футболке – да него хоть чехол от танка надень, всё равно обтягивать будет... – стоял посреди лаборатории и с любопытством оглядывался по сторонам. Теперь, зная, что он вовсе не невинный девственник, Тони смотрел на него иначе, и воображение медленно, но верно распалялось. Каково это, когда он обнимает? Сдавливает в своих ручищах? А член у него какой? Интересно, а он любит стонать? А может он матерится в постели – вот был бы номер... И вообще, он любит снизу или сверху?
    – Так чего ты хотел?
    – Я хо... ой.
    Тони чуть не расхохотался. Лапа, обрадованный явлением в лабораторию кэпа, немедленно сунул ему в нос давешний сэндвич.
    Кэп сперва опешил, но потом вежливо принял подношение.
    – Спасибо.
    – Ну всё, Роджерс, ты попал. Он теперь всегда тебя кормить будет.
    И гоняться за ним с кастрюлей супа. А кэп станет есть и облизывать ложк... Ой-й-й-й...
    – Он у тебя хороший, – Стив погладил манипулятор, – я пришёл напомнить о тренировке. Или ты занят?
    Тренировка? Спарринг... Кувыркаться с ним по рингу... Ох...
    Внезапно захотелось содрать одежду и дать ему без дальнейших рефлексий. Или завалить на тот же ринг и вставить.
    Так. Выдохни.
    Да к чёрту! Что он, трепетная девица – по углам вздыхать?
    – Я тут по базам спецслужб шарю, – доверительно сообщил он. – На твоё досье наткнулся.
    Кэп нахмурился.
    – Что?
    – Между прочим, это довольно интересно. Посмотри, – он отодвинулся, пуская кэпа к компьютеру, и включил монитор.
    Кэп взглянул и застыл.
    Смотрел и смотрел на фотографию...
    И в глазах у него что-то гасло.
    А Тони вдруг почувствовал себя так, будто по дурости своей с размаху вмазал железным кулаком по хрупкой хрустальной вазе.
    – Стив...
    Кэп молча развернулся и пошёл к двери.
    – Постой! – закричал он ему в спину, – ты что, обалдел? Да стой же ты! Ну, хочешь, я удалю это из твоего дела? Если тебя это так напрягает? Прямо сейчас!
    Кэп обернулся и придавил Тони взглядом, тяжёлым, как бетонная плита.
    – Удалишь? Нет, Старк, не надо. Я не стыжусь этого. А если кому-то нравится подглядывать за мной в замочную скважину и дрочить – это его дело, я извращенцам не указ.
    И хлопнул дверью.
    А Тони остался с отвисшей челюстью.
    И стояком.


    ***
    Роджерс. Роджерс и этот Тайлер...
    Тони совсем извёлся.
    Ему нравилось общаться с кэпом – это получалось легко и непринуждённо. С ним можно было просто быть собой: не только взрослым и ответственным человеком, но и гениальным идиотом, который вечно ненароком что-нибудь да взорвёт – и кэп не падал в обморок и даже не особо ругал его, а поддерживал, как-то неявно и незаметно страхуя. Тони был безудержно счастлив, что его принимают таким, какой он есть, да ещё и радуются этому. Порой они напоминали ему двух сорванцов, которым нравится прыгать по лужам, лазить по заборам, прикалываться и чудить – в компании кэпа он словно возвращался в детство.
    Но дети растут, и, обнаружив, что с кэпом можно играть ещё и в другие игры, Тони чуть на стенку не лез, до того хотелось.
    Одна беда – кэп почему-то психовал.
    Но с этим он как-нибудь справится. Разве нет?


    ***
    – Капитан Роджерс, рядовой Старк явился!
    – Не паясничай.
    – Я же в твоей команде, значит рядовой. Да брось, мне нравится.
    Кэп окинул его скучающим взглядом.
    – Врёшь.


    ***
    – Кто ещё не раздавал автографы?
    Команда выглядела как после схватки с читаури. За тонкой стенкой бесновалась толпа.
    – Фанатки всегда такие?
    – Они жаждут себе кусочек кумира. Обнимашки-поцелуйчики.
    – Это не для меня.
    – Правильно, Роджерс, отношения надо заводить только среди своих.


    ***
    Клинт попустил удар и брякнулся на ринг. Тони дурашливо задрал руки:
    – Я сегодня молодец! Кэп, ты вообще как-нибудь собираешься поощрить отличившегося подчинённого?


    ***
    – Кофе будешь?
    – Спасибо, нет.
    – А меня?
    Кэп скрипнул зубами.
    – Старк, чего ты добиваешься?
    – Хочу понять, есть ли у меня шансы.
    Мрачный взгляд.
    – Ни малейших.


    ***
    Всё-таки он его достал. Или это всё достало его? Тянулся уже второй месяц размолвки, но запасы упрямства у этого звёздно-полостого осла, похоже, были неисчерпаемы.
    – Чего ты бесишься? – спросил он вдруг, остановив кэпа прямо посреди какого-то коридора. – Сколько же можно? Ты что, не в курсе, что данные тут собирают на всех и вся? Подумаешь – невидаль! Да ты бы моё досье посмотрел!
    Кэп закаменел лицом и аккуратно снял с себя руку Тони.
    – Я знаком с понятием войны компроматов, – тяжело сказал он, – и знаю, что тот, кто владеет информацией, владеет миром. Любители этого найдутся всегда, ради власти они идут и не на такую мерзость как подглядывание за людьми в постели. Но когда этим занимаются враги или начальство, мне всё равно, что с них взять? А вот когда человек, который называет себя моим другом... Я-то всегда был уверен, что концепция дружбы подразумевает доверие! Если ты хотел что-то узнать обо мне, мог бы спросить, а не шарить по базам данных.
    – Но это же...
    – Конечно. Мелочь! А тебя ведь любопытство разбирает! Тебе ведь сейчас, небось, хочется знать, как мы с ним, когда, сколько раз, да? Ладно, слушай. У меня и Джошуа не было никакого романа. Я вытащил его из плена, он влюбился. Баки заметил, посоветовал поговорить с ним, а то затравят же, гомосексуалистов тогда презирали и гнали отовсюду. Я попытался... Но ему это было нужно. Нужно, понимаешь? Ни хрена ты не понимаешь... Там был фронт, там любого из нас могли убить в любой момент. Я научился там ценить жизнь во всех её проявлениях и не отталкивать того, кто любит. Потом я опять ушёл за линию фронта, а их часть перевели. Всё! Доволен?
    – Кэп, я не...
    – Иди к чёрту, Старк.


    ***
    – Лапа, ну что ты суёшься? Иди вон лучше кэпа корми...
    Настроение было препоганейшим. Он перестал задирать Роджерса, он вообще прекратил с ним всякое общение – обходил десятой дорогой, благо башня была большой. Усердно занимал себя – дел, к счастью, было много, – выходило это, правда, так себе... Но он работал, а когда становилось совсем невмоготу, включал подборку документальных, новостных и служебных съёмок и смотрел на кэпа.
    С момента их объяснения прошёл почти месяц. Ну и чёрт с ним... Тони глядел на мелькающие кадры, задумчиво грыз ноготь – ему категорически не нравилось то, что он видит.
    Каталка. Люди. Обломки стен. Мелькает чёрный дым. Изуродованное лицо кэпа. Кровь. Падение Щ.И.Т.а.
    В него тогда всадили пулю. Избили. Он выжил, да, но ведь это просто везение, попали бы точнее – и всё... Костюм этот его дурацкий... Броня куда как лучше. Броню бы ему, да только как? Не будет он её носить.
    Камера наехала на лицо, сместилась ниже, кадр «плясал» – оператора толкали. Однажды кэп погибнет. Ведь просто пуля, обычная дерьмовая пуля... Всё не так.
    Уха коснулась горячая чашка.
    – Лапа, ты совсем обнаглел. Поставь где-нибудь там, я потом выпью.
    – Тони?
    Он остановил проигрыватель и обернулся.
    Кэп стоял возле дверей, смотрел напряжённо, словно осторожный зверь.
    Растяпа радостно зажужжал сервомеханизмами, схватил чашку и помчался к кэпу. Стив уставился на неё.
    – Лапа, отстань от человека. Ему это не надо...
    Однако кэп взял кофе и неловко переступил с ноги на ногу. Покосился на экран.
    – Да-да, Роджерс, я продолжаю лезть, куда не просят, – мрачно сказал Тони. – Но это неважно, ты и так знаешь, что я – дерьмо. Да, кстати! Растяпа, передай...
    Кэп растерянно принял папку с бумагами.
    – Я тут покопался по архивам, здесь вся информация о твоём Тайлере. Посмотри, может интересно будет, сам ведь не найдёшь...
    – Тони...
    – Слушай, чего ты пришёл? Извинений хочешь? Не буду я извиняться, смысла нет. Я вон перед Пеппер извинялся, извинялся, а без толку, она всё равно ушла. На фиг я ей сдался, я же, как ни стараюсь, вечно то куда-нибудь влезу, то чего-нибудь нарушу. Знаю, проходили... Всем, Роджерс, нужны удобные люди. А я неудобный, и жить, как полагается, не умею. Ну, ладно... Папку взял? Кофе взял? Иди отсюда.
    – Тони, послушай...
    – Роджерс, я тебя по-человечески прошу, уйди! Да, я отвратительный тип! Но, в конце концов, это моя мастерская, и я имею право побыть тут один!
    Кэп вздрогнул.
    – Ты можешь меня и из башни выставить.
    Тони устало отвернулся.
    – Если решишь всё-таки выпить кофе, учти, он с перцем. Держи под рукой воду, чтобы горло не обожгло...


Продолжение в комментариях.


Если это кому-то надо, держите код.
[J]julia-sp[/J] <a href="http://julia-sp.diary.ru/p208980727.htm"><b>приносит</b></a> к себе четыре исполнения с феста кепостарков.